- Тимур Муратович, спасибо, что Вы нашли время ответить на вопросы наших телезрителей. Итак, на этой неделе было очень жаркое обсуждение бюджета: много вопросов, много критики. На Ваш взгляд, каково сейчас состояние нашей экономики? Ведь с одной стороны – недовольства определенными фактами, с другой, несмотря на мировой финансовый кризис, мы тем не менее, сохранили в отличие от других стран социальную направленность бюджета: у нас миллиарды идут на очень много важного для людей.

- Спасибо большое за вопрос, Артур Станиславович. Проще всего говорить цифрами: буквально во вторник докладывали об этих итогах на Правительстве: 4,3% рост ВВП.

- Для кризиса.

- Весь мир удивляется Китаю, который растет 6%. 4,3% у нас – это достаточно хорошая, стабильная динамика.

- За счет чего этот рост?

- Мы делаем, естественно, пофакторный анализ. У нас есть «лесенка»: какой сектор дал сколько процентов. И не добычные секторы дали 60% от этих 4,3%. Конечно, эффект увеличивающегося физического объема добычи нефти, стабилизировавшаяся цена играют свою роль. Но тем менее у нас достаточно хорошая динамика по сельскому хозяйству: в прошлом году был почти рекордный урожай. Хорошая динамика по строительству – это тоже один из важных секторов, и здесь нельзя не отметить «Нурлы жол», «Нурлы жер» и другие программы, которые дают прямой, конкретный, оценимый, мультипликативный эффект. Строительство – это такая сфера, которая затрагивает всех.

- Мы ведь построили уже в год даже больше, чем знаменитая программа «Жилье 91» в Советском Союзе, причем еще и ощутимо больше.

- Другая сфера, в которой мы движемся так же неплохо, это транспорт и логистика. Транзит через Казахстан по направлению в Китай, будь то дальше в Россию и по южному маршруту через Каспий, удваивается почти каждый год. Этот сектор становится также одним из локомотивов экономики.

- То есть те стратегические задачи, которые были заложены в «Нурлы жол», соединить по широтам, можно сказать, страну, дают сейчас этот эффект?

- Они дают этот эффект – хорошие цифры по ВВП на душу населения, но при этом страдает занятость. Наша безработица составляет 4,8%.

- Но без самозанятых.

- Самозанятые как категория на самом деле это не наше изобретение. Целиком и полностью наша методология основывается на методологии всемирного банка, МВФ в части трудовых ресурсов – это международная организация труда и ООН. Везде и во всех странах есть такие категории. Другое дело – это непродуктивно самозанятые, которых нужно находить, стимулировать и выводить…

- Тех, кто не платит налоги.

- Тех, кто не платит, да, в оцениваемый сектор, в белый сектор экономики. Инфляция, которая была для нас достаточно негативным фактором последние годы, под контролем. 7,1% это в принципе то, с чем можно работать.

- А вот рост цен на овощи, перебои с бензином, с углем – это тоже просчитывалось?

- В инфляции у нас есть несколько составляющих – это продовольственные товары, непродовольственные, и услуги, их вес примерно одинаковый – это 33-35% каждого из этого секторов. Поэтому когда мы считаем индекс инфляции, мы не выбираем только те товары, по которым цены стоят на месте.

- А соотношение продовольственного и непродовольственного у нас такое же, как на Западе или несколько иное?

- Оно примерно такое же, может варьироваться в пределах нескольких процентов, это стандартная методология, используемая повсеместно. Один из хороших показателей – то, что у нас инфляция находится в том коридоре, который был задан. Помимо общих макроэкономических цифр, мы докладывали по достижению индикаторов по всем отраслям. У каждого министра в рамках Правительства есть задача, есть курируемая отрасль, будь то горнодобывающая промышленность, машиностроение, фармация, животноводство, растениеводство и так далее. По каждому стоит индикатор и по каждому правительство, премьер-министр держат это на контроле. Из 32 индикаторов по всем либо достижение, либо перевыполнение, за исключением семи. По семи у нас положительная динамика, но не такая высокая, как было заложено.

- Это какие отрасли?

- Недостижение по сельскому хозяйству, но мы надеемся, что как только закончится уборка, посчитают все в бункерном весе, товарную массу, когда все статистические расчеты будут, это первое, то, что даст дополнительный прирост. И второе, пора растениеводства закончилась, теперь наступает пора животноводства. Там у них соотношение примерно 55 на 45, то есть в общем объеме сельского хозяйства, по животноводству мы отработаем хорошо до конца года, они выдадут на этот показатель.

- По животноводству удалось достичь параметров, о которых говорили неоднократно уже несколько лет, чтобы увеличить экспорт мяса нашего, экологически чистого?

- По животноводству это достаточно непростой вопрос. Мы находимся в достаточно сложных конкурентных условиях, у всех государств достаточно жесткие ветеринарные требования.

- У нас ведь себестоимость высокая еще?

- Пока мы еще более или менее конкурентоспособны, но, по крайней мере, с соседями, с Россией…

- С Австралией, с Латинской Америкой она конкурентоспособна?

- С ними нам сложно, конечно, потому что у них совершенно другие климатические условия, это раз. Во-вторых, транспортные расходы у стран, которые находятся прямо на море, у которых портовая инфраструктура и у которых мы знаем, морские перевозки – самые маленькие.

- Дешевые.

- Трубопроводы – это самый дешевый вид транспорта. Соперничать очень сложно. Поэтому работа эта ведется. Недавно Минсельхоз также докладывал на Правительстве, что у них один из ключевых прорывов: они договорились о признании ветеринарных сертификатов с Китайской народной республикой. Это значит, что с нашим ветсертификатом можно ехать в Китай.

- Этот рынок для нас открылся.

- Этот рынок для нас открылся. Работают по странам Персидского залива, там также есть спрос, но нужны все эти технические документы.

- А у нас есть что продавать?

- Вот именно то, что продавать, уже появилось. Теперь нужно научиться уметь.

- Когда у нас появляется то, что продавать и хорошего качества, потом часто случается так, что мы продаем за хорошую цену, но здесь формируется дефицит. Иногда нам объясняют, в том числе и с бензином, что выгоднее продавать туда. Вот как быть с этими вещами?

- Абсолютно правильный вопрос, и мы наблюдали, вот бензин – понятно, это самый последний опыт. Была похожая ситуация с картофелем, когда с наших южных областей вместо внутреннего рынка (ясно, предприниматель ищет там, ему выгоднее) начали поставлять в Узбекистан. Здесь выход какой? Ответственным государственным органам и бизнесу надо рассматривать свои товарные рынки не как рынки ограниченной государственной границы.

- Стратегическое планирование должно быть.

- Стратегическое планирование должно учитывать все наши договоренности по зонам экономической торговли, по нашим экономическим союзам, то есть, если нет границы экономической, а мы в Узбекистан же поставляем практически без пошлин, в Россию, Беларусь, Кыргызстан, понятно, совсем без пошлин и без таможенного оформления. Это необходимо в ведомственном планировании правительству учитывать, что не только ЮКО будет поставлять в Алматинскую область, в Астану и в Тараз. Нет, они могут поставлять и в Шымкент, и в Кыргызстан, и вот этот элемент, конечно, нужно привносить в наш проект планирования.

- У нас экспорт или импорт преобладает? Еще существует такое мнение, традиционное во многом, что мы вот чуть ли не все подряд закупаем.

- Нет, это не так. Конечно, приграничные регионы могут больше покупать у тех стран, где ценовая конъюнктура складывается, где валютные курсы играют. Мы с вами знаем, насколько важным сейчас является валютный курс. Но тем не менее в целом, продовольственная безопасность у нас есть. Посмотреть, сколько мы производим и сколько потребляем по всем основным параметрам, продуктам и культурам – мы себя обеспечить можем. Только, на мой взгляд, не надо мыслить, что если мы можем себя обеспечить, то давайте не будем ни продавать-экспортировать, ни покупать-импортировать.

- Мы не Северная Корея…

- Мы не Северная Корея, абсолютно.

- Есть ли какие-то экономические предпосылки для возможного колебания курса валют или все-таки достаточно все стабильно, в том числе и с ценами на нефть?

- Режим плавающего курса, очевидно, многому нас научил. Во-первых, мыслить в тенге. По многим крупным вещам, по которым мы мыслили исключительно в долларах, будь то месячная зарплата, автомобиль. Теперь бизнес научился планировать в тенге. И свои закупки, и свои продажи. И, соответственно, зависимость от доллара, как от валюты-посредника, у нас постепенно снижается. Нацбанк докладывает об уровне дедолларизации, эти цифры говорят сами за себя.

- То есть депозиты в тенге растут?

- Да, делаются вполне конкретные шаги, это хорошо. Правильными, я считаю, это стимулирующими мерами. Теперь в зависимости даже не от доллара, наверное, от цены на нефть, которая выражена в долларах, нам трудно отойти в одночасье.

- Доля  у нас какая нефтяная формирования?

- Смотрите, горнодобывающая промышленность дает нам вся порядка 13%, при этом порядка 60% от нашего экспорта. 40% нашего экспорта – это другие виды товаров, но 60% экспортной выручки мы получаем от добычников.

- Есть страны, где и на 80 и на 90% от продажи нефти, правда об их судьбе что-то никто не переживает, хотя это страны серьезные.

- Мы должны диверсифицировать, то, что мы должны стараться делать так, чтобы нам не важно было смотреть на одну единственную валюту из множества, из 200.

- И быть зависимыми…

- И быть зависимыми. В 2010 году горнодобывающая промышленность в структуре ВВП представляла почти 20%. В 2016 году где-то 12,7%.

- Там удалось диверсификацию провести.

- Порядка тысячи предприятий было в рамках ГПФИР, первой, второй пятилетки созданной по стране. И каждый, кто проходит мимо цементного завода, кирпичного завода, хлебопекарни и так далее, должен понимать, что здесь государство целенаправленно проводило политику, выделяло средства и помогало бизнесу. Это построил бизнес, но тем не менее эти меры государства способствовали. В строительной отрасли у нас казахстанское содержание до 90% доходит.

- В современной мировой экономике, если мы посмотрим, очень много стран, которые признаны высокоразвитыми, имеют огромные долги по отношению к ВВП. Часто иногда кратно превышающие ВВП. Мы стараемся жить по средствам. У нас слава богу нет таких долгов, у нас нет таких долгов на каждого человека, как в очень развитых странах. Вместе с тем, это, конечно, не должно расслаблять. И неоднократно говорили о том, что все займы были четко контролируемы. С другой стороны, чтобы мы не брали так много из Национального фонда. Этот вопрос был задан, когда обсуждали бюджет, вот сейчас как обстоят дела и с нашими долгами, с нашими доходами, и с состоянием Национального фонда? Пополняется ли он?    

- По долгам в первую очередь, часто встречается, мы разговариваем же с самыми разными людьми, что в долг жить нельзя. Мы и не живем в долг, но без заимствования средств, только на то, что мы сами воспроизводим, мы останемся позади. Мы не сможем конкурировать  как экономика.

- Есть разумная степень заимствования, неразумная же степень приводит к политической зависимости и к прочим негативным…

- Абсолютно верно. Поэтому нахождение этого баланса…

- Цифровой эквивалент баланса этого какой?

- Сейчас уровень государственного долга, туда входит правительственный долг, долг Нацбанка, долг местных исполнительных органов, порядка 25% от ВВП. Абсолютно безопасным уровнем считается 50 либо 60% от ВВП.

- А вот так, как в МВФ считают? Когда вместе с долгами квазигосударственного сектора?

- Тогда он будет у нас порядка 43%, но от того, что МВФ таким образом считает, это нормально. Но ни в коем случае автоматически долги квазигосударственного сектора не приравнивают к суверенному долгу, этого не делает никто. Государственный бюджет, государственные обязательства и обязательства юридических лиц с участием государства – это разные вещи.

- Вот ситуация о которой в Парламенте говорили, связанная с Голландией, когда там возникли проблемы, в том числе и по деньгам Национального фонда, о сумме в пять миллиардов шла речь…

- Там к нам выставляли претензии именно как к государству, как к правительству. Это не было связано с квазигосударственным сектором. Этот вопрос находится на контроле, работает Министерство юстиции, работает Национальный банк, который управляет Национальным фондом, работает Министерство финансов, такие вещи бывают. Мы открытая, достаточно большая экономика, поэтому у нас много различных взаимоотношений с различными юридическими и физическими лицами, государствами, и возникают иногда споры. К этому надо быть готовыми и не драматизировать.

- Вопрос, наверное, самый частый после вопросов о курсе, о цене на нефть, есть ли предпосылки к росту в продовольственном секторе, допустим. Или не приведет ли ситуация с бензином к тому, что бензина будет достаточно, но цена подрастет?

- Что касается бензина, понятно, это влияет на структуру себестоимости: все мы ездим, у нас протяженные дороги, у нас большая страна, здесь, как и во всем, нужен баланс. И понятно, что хотелось бы, чтобы установленная мощность наших трех заводов обеспечивала нас всем объемом нефтепродуктов. По той или иной причине – технической, технологической – они проходят модернизацию. После того, как пройдет модернизация, у нас будет больше предложений бензина.

- Тимур Муратович, обсуждали еще налоговый кодекс. Концепция, которая во многом учитывает, в том числе и пожелания бизнеса, и вместе с тем, были вопросы, насколько эффективно с помощью регулятора налогового режима можно создать больше условий для наших производителей, лучшие условия для наших бизнесменов. В полной ли мере то, что предложено, отражает интересы бизнеса? И государства, естественно?

- Никто, конечно, не рад часть заработанной прибыли и заработной платы отдавать на общие государственные нужды.

- Во многих странах неуплата налогов, то  есть неподдержка социально малоимущих, одним из тяжелейших преступлений после убийства считается. То есть, это во многом нравственный аспект.

- Именно так, это нравственный аспект, мы просто должны понимать, что мы граждане одного государства, и мы должны солидарно – за это государство, и за всех, за все слои – нести определенную ответственность. Теперь конкретно к новому проекту, к новому налоговому кодексу. Рабочая группа, которая работала по этому проекту, была, я считаю, беспрецедентно открытой, состав ее был крайне широкий. У нас никогда не было, что не приводите крестьянина-картофелевода, не приводите мясника, не приводите того то.         

- А были они? Обсуждали?

- Конечно, и это было очень хорошо. Реализовывали работу именно с практиками. Наши расходы и доходы, которые мы подучим; доходы, которые мы в силу расширения налоговой базы привлечения и так далее; и расходы, которые мы за счет каких-то льгот, которые мы переформатировали, они у нас сбалансируются. Налоговый кодекс не меняет налоговую нагрузку для бизнеса и граждан.

- А что дает? Вот были вопросы и по поводу того, что там слишком много разных ссылок и это очень тяжело для неподготовленного, тем более для человека, который не должен, глядя в этот документ, пугаться платить налоги. Второй момент – это то, что, как высказывали мнение некоторые депутаты, не в полной мере поддерживают наших производителей и дают преференции, допустим, импортерам. Будут ли учтены перед вторым чтением те рекомендации и предложения, которые высказывались?

- Тогда в том же порядке, как Вы задали, Артур Станиславович. Конечно, стремление упростить любой документ – закон, постановление, нормативно-правовой акт, конечно, крайне важно. Но вместе с тем мы преследуем несколько задач, которые могут быть разновекторными. С одной стороны, делать документ прямого действия – это значит включать все регулирующие положения в сам текст. Это влечет к увеличению самого текста, объема документа.

- Чтобы не получалось, как в матрешке открываешь-открываешь или как «Войну и мир» читаешь, и потом в примечаниях перевод.

- Над этим вопросом, конечно, мы поработаем. Есть какие-то вещи, которые требуется поправить. Сделать его абсолютно простым, будет сложно. Здесь, на мой взгляд, необходимо идти другим путем, чтобы налоговая служба выступала не таким регулятором, котроллером и надзорщиком, а, наоборот, чтобы она выполняла сервисные функции. Чтобы налоговая служба реформировала себя и делала больше для бизнеса какие-то расчеты и какие-то консультации.

- Какая-то еще реформа сознания нужна налоговикам, потому что очень часто неопределенность и возможность трактовать множественно, как древнюю летопись приводит к тому, что люди вынуждены платить либо по два раза, либо больше, либо это сопряжено с огромными сложностями. И это формирует определенное недоверие к налоговым структурам.

- Модернизация сознания налоговиков, контролирующих органов в целом, очевидно нужна. С этим надо работать, и в принципе эту работу наши налоговики ведут.

- Вы же как раз предусмотрели, а ситуации такие случались, трактуют, что вот это должен бизнесмен сделать таким образом, а потом за эту трактовку отвечает опять сам бизнесмен. И теперь Вы говорили о том, выступая в Парламенте, что эта лавочка закрылась.

- Да, вот одна из новелл, которую бизнес должен воспринять очень хорошо, это то, что по разъяснениям, которые дает налоговая служба, будь то областная, будь то центральная, если по ним приходят и делают до начисления, штрафуют и выписывают пеню, этого не будет. Если есть письмо, разъясняющее конкретную ситуацию для конкретного налогоплательщика, а затем по этой ситуации, по этой налоговой базе, по этому объекту налогообложения пришел другой проверяющий через год или через два и доначислил, штрафы и пени применяться не будут, это мы как раз модернизация сознания налоговиков.

- Скажите, пожалуйста, какие есть стратегические планы на ближайшее время, которые имеют для страны судьбоносное значение на ваш взгляд?    

- Один из больших блоков деятельности и министерства нашего, и правительства в целом – это работа над стратегическим планом 2025. У нас есть система государственного планирования, во главе которого стоит «Стратегия – 2050». Но в  нашем случае, он будет носить восьмилетний характер. Одним из важных аспектов стратегического плана 2025 будет человеческий капитал.

- Что это дает людям, в чем это выражаться будет?

- Будет прописано, как будет меняться система дошкольного образования, школьного образования, технического профессионального, дуального обучения, высшего образования, автономность высших учебных заведений, ведение наблюдательных советов.

- Это грандиозная реформа, на самом деле?

- Это большая реформа, которую министерства образования будет проводить как раз вот в этот период. Человеческий капитал – это не только вокруг обучения, это и социальные вещи и здравоохранение. То есть вот этот большой блок по человеческому капиталу – это…

- Социальная модернизация глобальная будет.

- …Глобальная модернизация нашей страны. Потому что конкуренция идет за людей. Конкуренция идет за мозги, за способность воспринимать, реализовывать технологии. Технологии рождаются, но правильно их применить могут только те, кто готов, кто умеет, кто не застывает на месте. Кто способен к восприятию нового знания, новых идей.

- Мы должны создать конкурентоспособного ученика, конкурентоспособного студента, конкурентоспособного инженера, доктора наук и так далее. И это даст нам общий эффект и облегчит вхождение в 30-ку самых лучших. Сейчас мы пока на каком месте?

- На 42 месте мы находимся.

- А по отдельным показателям там и поближе?

- По отдельным показателям в тридцатке уже давно, наши же партнеры тоже не стоят на месте, поэтому нам нужно строить планы, четко выверенные и реализовывать.

- Спасибо большое, Тимур Муратович, за подробное интересное интервью и удачи вам в вашей работе!