- Елжан Амантаевич, спасибо, что Вы нашли время ответить на вопросы наших телезрителей. Итак, в медицине есть очень серьезные успехи. Это правда: есть личности, которыми мы вправе гордиться, есть прекрасные операции, и вместе с тем есть и проблемы, как например случай в Караганде. Я имею в виду не только гепатит, но и несчастье, когда маленькие детишки умерли после отравления – не было врача. И получается большая амплитуда между нашими достижениями и теми проблемами, которые носят во многом еще наследственный характер. Скажите, пожалуйста, нововведения, безусловно, очень важны, но если врач, положим, не компетентен, какая разница он будет это фиксировать в бумажном виде или в электронном? Вот что сейчас нужно решать в первую очередь?

- Спасибо. Ну, совершенно правильно Вы заметили, есть понятие «медицина», она может быть очень высокотехнологичная, связанная с наукой, очень сложными операциями, есть вопрос здравоохранения – это массовый охват населения доступными качественными услугами. И мы как министерство здравоохранения должны заниматься обоими вопросами. Но, конечно, людей именно беспокоят каждодневные вещи: когда человек идет в поликлинику или попадает экстренно в больницу, качество и наличие хорошей медицинской помощи, ее доступность.

- То, что их касается.

- Если мы говорим о качестве, это вопросы обучения медицинского персонала. Мы должны сделать такую систему подготовки и переподготовки, которая гарантирует нам, что сегодня ночью на «скорой помощи» будут работать компетентные сертифицированные специалисты.

- И машин «скорой помощи» хватит, и они вовремя прибудут.

- Да, и достаточного уровня оснащенные. Но чтобы этого добиться – такие изменения за ночь не происходят. Необходимо разработать программу, обучить людей – это несколько месяцев. Чтобы в больницах было все необходимое оборудование, мы должны полностью пересмотреть структурно планы оснащения больниц, стандарты оснащения и так далее. Поэтому, конечно, те вещи, о которых Вы говорите, мы в рамках государственного планирования и госпрограмм системно проводим, они не дают сразу быстрого результата. Это проблема. Но мы старались и стараемся работу построить таким образом, чтобы слышать и реагировать на каждодневные проблемы.

- Знать реальное положение вещей. 

- Да, мы условно подняли голову от своей бумажной работы в министерстве. Мы все время там хотели системные вопросы решить, большие реформы делать и потом это даст какие-то результаты. 

- Да, людей интересует прямо сейчас.

- Мы просто реагировали по факту. Поэтому, как Вы помните, с первых дней создания министерства, ровно год назад, мы создали системы каналов обратной связи, проекты «100 ключевых проблем», присутствие министерства в социальных сетях. Мы заставили все регионы войти в социальные сети, даже больницы, чтобы реагировать по принципу здесь и сейчас. Много проблемных вопросов можно решать действительно на месте и без вмешательства моего личного или министерства здравоохранения.
Главный врач может проблему очереди, нехватки лекарств, нехватки постели, плохого питания решить на месте – здесь и сейчас. Допустим, ко мне ежедневно обращаются, мы сразу выходим на начальника здравоохранения региона, главврача и говорим: «Слушай, исправь ситуацию, потому что это в твоих руках». Это работа именно в большей степени даже не врача и медсестры, а врача-руководителя, который на этом конкретном участке. 

- И менеджером должен быть, организатором.

- У нас получается, что лицом к лицу врачи и медсестры, и те вещи, за которые их ругают, не в их руках, понимаете? Если у него нет лекарств или каких-то технических возможностей оказания помощи, то это его работодатель, его руководитель, его регион должен был решить.

- Нет лекарств в больнице – это кто должен отвечать? 

- У нас, понятно, N-ое количество денег ежегодно выделяется на день, вот мы 120 миллиардов тенге выделили на закуп бесплатных лекарств по рецептуре. Ими можно охватить очень много населения: мы планируем 3 миллиона человек охватить бесплатными лекарствами, это почти на миллион, на 30% больше, чем в прошлом году. Но нам дают заявки регионы и говорят: нам нужно вот столько-то там. Дают одну цифру. Мы осенью начинаем закупочный процесс, и когда эти контракты уже приходят, больницы нам говорят: «А вы знаете, нам столько не надо. Или наоборот, надо больше». А кто ведет учет, допустим, этих хронических больных? Врач в поликлинике. Оказывается, там он должен в соответствующей заявке ввести в компьютерную систему регистр диспансерных больных. В регистре многих больных нет. Если у нас на диспансерном учете четыре с лишним миллиона человек стоит, то в регистре, где они должны быть учтены, три с половиной миллиона, то есть N-ая часть отсутствует.

- Очень приличная.

- Это работа главврача поликлиники – чтобы количество больных на учете состоящих с диабетом в регистре билось с тем, что у него есть в картах и журналах. Элементарно. И тогда мы даже не будем, как говорится, тратить время на сбор этих заявок: мы просто откроем регистр и по нему закупим. Это нам удалось сделать к концу прошлого года, и с этого года мы уже видим количество больных в регистре и количество остатков лекарственных средств. Мы даже этого не могли добиться, то теперь мы будем, сколько остатков, сколько больных и как идет потребление. То есть надо, чтобы на местах люди побыстрее информатизировались.

- Ответственнее относились.

- Почему мы, собственно, большой акцент на информатизации делаем?  

- Ситуация как, положим, в Караганде и с гепатитом, и вот то несчастье с маленькими детишками. Не оказалась врача необходимой квалификации. Как сделать, чтобы впредь не было этих трагедий? Потому что очень тяжело воспринимать глобальные, стратегические, необходимые вещи, когда вот случаются на местах…

- К сожалению, трагичные ситуации, особенно когда это касается детей, в первую очередь нужно обеспечить должный уровень оказания медицинской помощи в «скорой помощи» и в больницах. 

- Кадры есть для этого? 

- Кадры для этого есть, но нужно в клиниках создать систему непрерывного улучшения качества: люди должны регулярно ездить и повышать свою квалификацию. Для этого нужны деньги. Для этого, главные врачи, акимы должны их отправлять на учебу и не куда-то там в Америку, а на базы научных центров в Алматы, Астане.

- Это создано? 

- Это все есть, да, у нас есть вузы, которые в принципе готовы оказывать эти услуги, но к ним людей не присылают.

- Финансы есть на местах, чтобы отправляли, да? 

- Мы со своей стороны выделяем ежегодно достаточное количество денег, чтобы тренировать, но у нас хватает денег только на ключевых специалистов. Этот год мы сделали акцент на неонатологов, на педиатров, на акушер-гинекологов. Человек должен постоянно учиться, постоянно в боевой готовности находиться. Во-вторых, конечно, обеспеченность всем инструментариям лекарств, оборудования и так далее. Здесь также есть вопросы, привыкли, что все государство дает. Но при этом мы видим, что многое оборудование покупается просто так. Ради желания посоревноваться в степени оснащенности.

- Да, простаивает, а оно стоит.

- Глава государства вообще жестко критиковал, что оно простаивает, гниет. Мы проанализировали полностью всю тяжелую технику и увидели очень много простаивающего оборудования. 

- На какую сумму примерно вот сейчас простаивает? 

- Порядка 5 миллиардов тенге.

- На 5 миллиардов тенге просто не используют.

- С учетом того, что сломанное оборудование. Закупалось оборудование без сервиса, хотя по нашим установленным правилам должен быть трехлетний сервис. Мы сейчас его увеличили до пяти лет. Закупалось оборудование по завышенной цене. И в том числе простаивало. Мы сейчас с разработчиками договорились, что они подключают их к локальным сетям, и главный врач может видеть, насколько эффективно его используют. Будет видеть начальник облздавотдела, и мы будем видеть. Многие начинают в этой части паниковать, что мы увидим, как этот простой ликвидируется. И мы очень много жалоб получили от того, что людям не могут предоставить гарантированный объем бесплатной медицинской помощи по протоколу лечения из-за того, что нет такого нового оборудования. Чаще всего не работает компьютерный томограф, не работает лаборатория, УЗИ и так далее. Но, извините… 

- И людей на платное отсылают, а это дорого стоит.

- …Мы-то поставщикам платим по тарифу за пролеченный случай. 

- Вы свои обязательства выполняете, все деньги перечисляют. 

- Мы хотели бы дать больше регионам на закуп оборудования, где это нужно, но мы сказали: «Пока вы не наладите эффективное использование того оборудования, которое закуплено, и вы не используете возможности частных инвесторов, которые могут прийти и заставить это оборудование круглосуточно работать». И мы нашли такие механизмы. Мы в прошлом году отказались от закупа оборудования на 15 миллиардов за счет государственных средств, но на 12 миллиардов подписали регионы с нашей помощью контракты с частными инвесторами, в том числе с крупными производителями. Они заинтересованы, чтобы это работало. При этом эти исследования в рамках стационарных случаев должны быть бесплатны для населения, то есть, это ему положено, и он должен это получить. Начали перестраивать работу Комитета охраны общественного здоровья, говорим: вы будете следить за тем, что то, что гарантировано, положено, права граждан –вы должны соблюсти, и в случае несоблюдения мы будем прям выносить административное взыскание. 

Нельзя брать деньги за то, что человеку гарантировано. Другой вопрос, что ты должен организовать работу так, чтобы: если нет врача, то ты должен договориться, привлечь, взять на аутсорсинг и так далее. Мы понимаем, что и наша здесь есть составляющая, это прежде всего размер тарифа. Тарифы на медицинские услуги долгие годы не пересматривались. И действительно те деньги, которые мы на регионы отдаем, зачастую не хватает для того, чтобы качественного специалиста нанять или обеспечить бесперебойную работу техники. Я докладывал Главе государства, мы сделали расчеты, что необходимо все-таки четко очертить, что положено, сколько медосмотров, сколько исследований на поликлиническом уровне, что в стационаре положено, что мы не будем выплачивать и так далее. Потому что нигде нет в мире государства, которое полностью стопроцентно все медуслуги оплачивает из бюджета. В некоторых странах есть большой охват, но там такие налоги люди платят. 

- Ну там косвенно с налогов добирают, с гигантских на самом деле.

- Соответственно, уровень доходов населения выше, и они могут тратить в десять раз больше, чем мы. Но исходя из того, что у нас есть, лучше мы скажем вот эта, допустим, экстренная помощь в стационаре – полностью бесплатная, но если это хроническая болезнь и в принципе нет необходимости находиться в больнице, почему мы должны за это платить? То есть вы можете спокойно, на амбулаторном уровне своевременно обратиться и пролечиться. Когда мы говорим о трагических случаях, я тоже хотел, чтобы мы все-таки понимали: есть болезни запущенные, есть болезни неизлечимые, есть состояния, не совместимые с жизнью. Реально бывает, что уже поздно. Я не в конкретном случае говорю, а в целом. Мы заходим туда комиссионно, все эти случаи проверяем. 

Возвращаясь к Карагандинской области, разумеется, были там факты неполноценного оказания медицинской помощи, недооценки состояния, люди работали, но, скажем, не в полном объеме медицинской помощи. Но есть и системные проблемы, поскольку и эта проблема, которую мы сейчас – выносим вообще, что делать с инфекционными больницами? Там нет нормального, комплексного, командного подхода в лечении тяжелых состояний, нет хороших реаниматологов. Поскольку это инфекционные больницы, там не поступают больные в шоковом состоянии, с травмами. 

- Что делать с ними?     

- Делать как весь мир двигается. Уходить от монопрофильных больниц. Мы приняли норматив, мы даем регионам время. Должны быть взрослые больницы и должны быть детские больницы. И всех тяжелых пациентов, особенно детей, должны смотреть сообща, командно. Реаниматологи в многопрофильных больницах заточены на широкий спектр проблем. Они должны участвовать в этом. 

- Кадры откуда появятся, если их не было в профильных больницах? 

- Кадры есть, их просто нужно объединить географически и заставить вместе работать одной командой. И тогда они будут друг другу давать: «Слушай, вот мы обсуждаем пациента, допустим, он с инфекцией. И давайте там ему такое-то лечение распишем». Но придет гематолог из другого отделения скажет: «Ребята, вот этот препарат использовать нельзя, он может вызвать кровотечение». Или сосудистый хирург скажет: «Здесь нужно расширить объем операции». В чем проблема? Мы на каждую специальность создали отдельные больницы – кожные, инфекционные, кардиологические.

Честно скажу, мы отстали. Если мы хотим ту же материнскую смертность, она у нас планомерно снижается за счет того, что мы готовим людей, за счет того, что мы оснащаем оборудованием, мы в системы серьезные изменения внесли и она у нас планомерно снижается и не так быстро, как хотели бы. И когда мы смотрим, а почему собственно это происходит – младенческая смертность, материнская смертность то выходит ряд проблем, связанной с какой-то дополнительной, как мы говорим, экстрагенитальной патологией. И в роддомах нет таких людей. В простых роддомах нет всего спектра специалистов. И как это делается? При больших больницах есть родильный блок, и в случае чего не надо искать, вот тебе специалист по сосудистой хирургии, вот тебе анестезиолог хороший.

- Это позволит сэкономить время оказания помощи больным.

- Это поможет сэкономить время, привлечь именно профессиональные кадры, и они будут вместе работать, и качество помощи улучшиться. А я уже не говорю об экономической составляющей. У нас очень сильно изношенные больницы и оборудование. 

- Да, и историческую ценность представляет.

- Мы, во-первых, разработали новый норматив, в соответствии с которым мы хотим все-таки сблизить и интегрировать медицинскую помощь, о том, что я говорил, чтобы были многопрофильные больницы. И мы сделали планирование в разрезе каждой области до 2025 года. Четко мы видим, какие объекты должны быть реконструированы, построены, переоснащены и так далее. Так вот, мы за то, чтобы была ясная политика в этой сфере, и за то, что на самом деле можно развивать эту сеть за счет частных инвестиций. Мы сказали, у нас потребность привести эту сеть в норму, это 1 триллион тенге. Таких денег у государства на данный момент нет, это бюджет всей системы здравоохранения. И поэтому мы работаем над тем, чтобы привлекать частный сектор.
Изменение правил выбора поставщиков, оплаты и так далее привели к тому, что у нас пошел рост инвестиций в здравоохранение. То есть в целом в прошлом году у нас был прирост инвестиций в здравоохранение, в целом, но внутри частные инвестиции у нас в два раза выросли. И сегодня объем частных инвестиций у нас составил порядка 38 млрд тенге. То есть, вдвое больше, чем в предыдущем году. Это означает, что частный сектор сегодня вкладывается, строит больницы, поликлиники. Для чего? Для того чтобы оказывать качественные медицинские услуги. Да, пока в большинстве случаев они работают за счет денег граждан, но все больше и больше их вовлекается в систему оказания медицинских услуг за счет государства ГОБМП и в последующем ОСМС. То есть мы хотим прийти к той системе, когда человек действительно может выбрать там государственную, частную и так далее.

- И чтобы качество было и там, и там.

- И не платить, а, чтобы за него страховка платила, то есть государственная страховка, частная страховка, там и так далее, но, чтобы он не нес финансовые риски. 

- Хотелось бы поскорее это было. Скажите, пожалуйста, все-таки существует еще серьезная степень недоверия к врачам. И вот очень часто обсуждается вопрос воздействия на врачей за врачебные ошибки. С одной стороны, многие врачи при не очень больших зарплатах делают все, что могут на самом деле, и воспринимают подобные меры обосновано болезненно. С другой стороны, не приведет ли это к тому, что будут бояться просто врачи что-то делать, потому что могут возникнуть проблемы и у них. 

- Больше всего я боюсь, что вот это взаимное недоверие и обиды приведут к усилению конфронтации между врачами, медработниками и населением. И мы этого боимся и мы должны сейчас найти этот компромисс. Тут нет правых и неправых. Я абсолютно понимаю и вижу это каждый день, когда неправильно оказывается медицинская помощь. Я вижу случаи халатности, я вижу случаи хамства и так далее. Но с другой стороны я вижу и другое, самопожертвование, профессионализм и так далее. И нельзя противопоставлять друг другу врачей и медицинских работников. Никто ведь не говорит, что надо освободить медицинских работников от ответственности. Нет, ни в коем случае. Есть административная ответственность, есть наказания. Но нельзя человека сажать в тюрьму за то, что он пытался кого-то спасти. Если мы будем это делать, то люди перестанут пытаться это делать. 

- Но с другой стороны, неправильное оказание – это тоже может привести к смерти.

- Если мы видим, что человек именно умышленно, недобросовестно выполнял свои работы, халатно отнесся, когда он мог, знал, и его уровень должностных инструкций, и его квалификация предполагал, что он это знает, но он это не сделал, то вопросов нет, давайте рассматривать вопрос о его ответственности. Но как написано в 137 статье Уголовного кодекса – недобросовестное либо ненадлежащее, то есть нельзя эти вещи уравнивать. И что мы в результате имеем? Мы говорили о дефиците кадров. Давайте я четко скажу, что в стране наибольший дефицит кадров у нас акушер-гинекологов и анестезиологов. Почему? Потому что это наибольшие рисковые зоны. Люди не хотят быть анестезиологами и реаниматологами, люди не хотят быть акушер-гинекологами, педиатрами, хотя, казалось бы, да, почему? Потому что это вопрос постоянной материнской и младенческой смертности. За это наказывают, садят в тюрьму. Анестезиологи и реаниматологи регулярно на скамье подсудимых. Хотя это странно. Я как бывший анестезиолог-реаниматолог, мне не кажется, это какая-то вершина медицинской практики и науки. Очень жаль, потому что чтобы подготовить хороших специалистов нужно время, если люди не хотят туда уходить, там и будет проблема у нас. Если мы не будем разбирать, декларировать врачебные ошибки, это вторая сторона, то мы никогда не улучшим качество медицинской помощи. 

- Во многом следствие коммерциализации сознания врачей и вот это восприятие врача как не оказывающего помощь, а оказывающего услугу, то есть, как будто это сфера быта, как будто это обувь там починить. Есть эта проблема коммерциализации, потому что за что-то всегда просят платить?

- Ну это, наверное, вопрос из области психологии, поскольку в целом должны развивать рыночную психологию в обществе. Мы в целом должны стремиться к тому, чтобы у нас было больше людей предпринимателей, чем в государственных органах работают. У нас люди со школьных лет хотят...

- Ну тогда предприниматель-медсестра чтобы поставить укол, это иначе называется, да.

- В цивилизованном обществе я имею в виду. Тот, кто хочет заработать деньги, он должен видеть себе возможность на рынке, и ничего плохого в этом нет в рыночной психологии.

- Заработать именно.

- В результате, мы подменяем, мы создали где-то там такую систему, где человек, работая в государственном медицинском учреждении, вынужден зарабатывать, когда как он должен просто работать, а большая часть населения должна заниматься бизнесом и платить налоги не в тень, а официально. И на эти деньги мы должны обеспечить достойную зарплату врачам. Вот и собственно все, это вопрос в большей степени так сказать экономики и психологии, а не в том, что мы врачей учим в медицинском институте зарабатывать деньги, да нет, ну поверьте, никто удовольствия от этого не получает. 

- Скажите, пожалуйста, вместе с тем важнейшую роль играет вопросы цифровизации. Нельзя отрицать то, что очень много ведь достигли и в разных областях. Вот насколько и почему важна сейчас цифровизация, насколько ее можно осуществить, потому что это напрямую связано с покрытием интернетом, а здесь называют очень разные сроки. 

- В первую очередь это нужно опять же для качества. То есть, мы должны освободить сегодня медицинских работников от необходимости введения большого количества бумажной документации. Когда еще не было ни интернета, ни компьютеров, мы все время жаловались, что врачи все время что-то пишут. Я вам скажу, пишем мы для прокурора. Поскольку все время каждое свое действие ты должен зафиксировать, это нормально. Огромный объем этой бумажной работы, которую можно легко заменить цифровизацией и человеку дать больше времени, чтобы он непосредственно занимался человеком. 

- То есть, «союз писателей» сколько времени отнимает. Если вот пациентов должны принимать.

- Мы вот сейчас в пилотных регионах выйдем и мы замерим. Мы везде видим возможности для высвобождения времени, чтобы он больше времени непосредственно занимался с больным и здесь вот вторая сторона модели, и мы еще сейчас большой акцент делаем на развитии коммуникативных навыков, чтобы он еще все-таки научился правильно разговаривать с больным, чтобы пациенту все-таки он должен вызвать доверие.

- Да и никак у нас иногда бывает, посмотрят и скажут, ты уже лет 10 лишних живешь. Если не заплатишь столько, то...

- Если врач не может вызывать у пациента доверие, то будь он хотя самым умным врачом, ну человек ему не поверит, пойдет к другому врачу. С 2016 года мы увеличили количество часов в ВУЗах и повышение квалификации по коммуникативным навыкам. 

- Учились разговаривать с людьми.

- Ну это опять же системные меры, которые дают не сразу эффект. Так что цифровизация она важна для качества. Другая сторона вопроса, то, что действительно, единожды там написав и обосновав свое лечение и поставив свою цифровую подпись, ты не можешь что-то поменять. Это очень тоже важно.

- Лист уже не подменишь, не изымешь, не исправишь. 

- Важное умение клинического мышления и построения логических умозаключений и принятия решений должно быть отражено в записях врачей.

- Вы должны логику принятия решения видеть.

- Абсолютно верно, и эти записи, еще раз говорю для чего, для того, чтобы проводить экспертизу и сегодня не редко бывают факты, когда истории потом переписываются. И мы этого не скрываем и с этим надо покончить.

- К сожалению, да.

- И цифровизация один из путей. Ну и опять же очень большой масштаб экономии, особенно по использованию лекарств, по лишним затратам. Как не парадоксально, но внедрение информационных систем, вот в Карагандинской области внедряли и за прошлый год, условно посчитали, они 4,5 миллиарда тенге сэкономили.

- Там, где пилотный проект был, да? 

- Да, пилотный проект. Многие результаты нам еще предстоит измерить, но, безусловно, самое важное – это точность ведения записей.

- В отдаленных районах это будет работать? 

- Теперь, что касается интернета. Ну, понятно, мы должны напрягаться, правительство, местные исполнительные органы, чтобы как можно быстрее подвести интернет. Только это сдерживает. Буквально вот за последние полгода был в нескольких районах. Не всегда получается в районы выезжать, но практически все областные центры. Последний мой визит был там Аршалынский район выезжали и смотрели.

- Все необходимое там есть? 

- На уровне районных больниц есть интернет, есть компьютеры, просто есть проблема. Ребята сидят, они пишут в журналах традиционных. Ну пилотных проект такой начался, обещали, что в первом квартале перейдут.

- Научатся печатать.

- Мы поехали в медпункт, то есть это населенный пункт, село, где есть только медпункт, есть медсестра, понятно, шикарное здание, но нет интернета. И я убежден, что наши работники в медпунктах легко овладеют, поскольку я вот был в селе некоторое время назад в Жамбылской области, и мне подолгу работу необходимо надо было отправить презентацию в Астану. И там в сельской врачебной амбулатории, это не райцентр и есть интернет, я просто сам подключался и отправлял. И медицинские работники, они приходили в свободное время, забивали свои отчеты и отправляли.

- Главное, чтобы так было везде. Поскольку это равный доступ к медицинской помощи. 

- Я убежден, что технологическая революция в этой части гораздо быстрее решит этот вопрос. Правительство сейчас прорабатывало вопросы по ГЧП. 

- Скажите, сэкономленные средства (там, наверняка, будут миллиард) на что будут в первую очередь направлены? 

- Мы хотим и будем требовать, чтобы они в первую очередь были направлены на зарплату. То есть мы сейчас по трем направлениям смотрим.

- Как может сейчас зарплаты да повысить врачам? 

- Первое – это перечень медицинских услуг, на которое мы тратим порядка там 900 миллиардов тенге, гарантированной бесплатной медицинской помощи.  Мы смотрим на инфраструктуру, количество больниц и всевозможных зданий юрлиц, где у нас административно-хозяйственные расходы и вот цифровизация. То есть, мы смотрим, возможность для экономии достаточно большие, и мы видим для себя какие-то горизонты порядка может быть  от 15 до 20%. 

- Это реально увеличить зарплату врачам.

- Мы теперь хотим проследить, чтобы эти деньги пошли именно в заработную плату персоналу: врачам, медицинским сестрам, другим работникам, чтобы они не были потрачены на какие-то другие административные расходы. Оптимизация инфраструктуры, то есть больницы и поликлиники позволят нам до 27 миллиардов тенге в год экономить, мы уже посчитали. 

- Приличные деньги. Скажите, пожалуйста, с лекарствами еще возникают проблемы. Что сделано и что будет сделано, чтобы люди вовремя получали лекарства из гарантированного объема? Чтобы они не переплачивали и не вынуждены были покупать за свой счет?  

- Там много проблем у нас накопилось действительно, и мы в этом году мы открыли и сказали: «Вот, смотрите, как идет процесс, как идет онлайн-закуп, смотрите сколько у нас остаток, как у нас поступления идут». Любой человек может прийти проверить это, наверное, первое, что нужно сделать, это транспорентность. Второе, мы пересмотрели ценовую политику и нам удалось на сегодняшний день (эта сумма еще увеличится) около 8 миллиардов тенге сэкономить. Мы подготовились, сделали запасы, у нас были определенные проблемы по Алмате и по Астане и мы их сняли, то есть в первую очередь они уже получили свои лекарства, практически на 70%, но есть еще запас. Некоторые регионы еще не начали увозить то, что мы для них закупили, у них есть запас.

В целом закупочный процесс потихоньку подходит к концу, до конца февраля, как мы обещали – два месяца, мы полностью закроем, у нас уже в январе порядка там 85% уже были закуплены по наименованиям, из них 70% уже на складах и вывозятся в регионы. Единственное, очень чувствительное, когда до человека доходит, в каком-то городе, в каком-то селе, в какой-то поликлинике может какого-то лекарства не хватает. И здесь мы говорим пишите нам, и мы будем сразу же реагировать внутри области можно перебросить из области в область, то есть, эти механизмы у нас отработаны, и мы это делаем. Просто мы должны знать об этом. И опять же эта обратная связь нам очень сильно помогает, присутствие в тех же социальных сетях и так далее и это гораздо быстрее работает, чем там какие-то официальные обращение.

- Елжан Амантаевич, ну и вопрос медстрахования. На каком сейчас это этапе? Что с деньгами, которые уже собраны, на что они пойдут? И нужно ли беспокоиться людям, что станет с их средствами? 

- Медицинское страхование у нас уже двигается, идет, поскольку деньги собираются, Фонд медицинского страхования уже приступил к своим обязанностям. В этом году со всеми медицинскими организациями контракты и деньги наши государственные идут через Фонд медицинского страхования. И уже заметины в этом плане улучшения в части все-таки выбора поставщиков. Сняли излишние требование, появилось там 200 новых поставщиков, доля частного сектора выросла почти до 15% в денежном выражении, а в натуральном – это 47%, то есть практически каждый второй поставщик медуслуг, это частник – это что означает? Что уже можно в этом году получать те медуслуги в этих клиниках, которые будут оплачивать государство.

- И появился выбор.

- Да, выбор улучшился. Я абсолютно убежден, что ничего с этими деньгами не произойдет, эти деньги накапливаются в Национальном банке. На сайте Фонда можно ежедневно посмотреть, сколько денег накопилось, свыше 30 миллиардов. Каждый человек может свои взносы посмотреть через egov.kz. Сейчас наша задача с учетом тех недоработок и того времени, которого нам не хватило, и тех новых проблем, которые появились в сфере социального страхования, в тех же проблемах самозанятых, как отработать эти два года, чтобы максимально, так скажем, эффективно приблизиться… 

- К 2020 году.

- В этой части четкие у нас уже есть дорожная карта, то есть, конечно, в первую очередь будем работать, чтобы как можно меньше людей у нас оказалось незастрахованными. Мы сейчас уже пересчитали пакеты, которые будут предоставляться в текущем году, и мы уже приблизительно считаем, что люди получат за счет тех денег, которые накопятся в 2020 году. То есть, все те вещи, которые мы не получаем в рамках гарантированного объема, они будут даваться через ОСМС. Эти деньги будут использованы именно для того, чтобы расширить этот пакет. Если сегодня мы на одного человека тратим 50 тысяч тенге в среднем в текущем году, то в 2020 году на одного застрахованного у нас будет порядка 80 тысяч тенге. Реально, это будут новые услуги и новые лекарства и так далее. Мы будем работать над тем, чтобы и тарифы были нормальные, и люди могли нормальных специалистов нанять в том числе за счет повышения тарифов и повышения зарплаты, но безусловно, это будет четкая линия, вплоть до количества исследований в год. 

- Спасибо большое, Елжан Амантаевич за подробное, интересное интервью и удачи в вашей работе!

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: ТОП-5 табу во время болезни

ОСМС в Казахстане: правда и мифы

Еда против простуды: 7 вкусных лекарств

Медицинский туризм: за здоровьем – в Казахстан

Врачам – зарплату, пациентам – лекарства