Глава Нацбанка считает, что приобретать иностранную валюту следует, главным образом, лишь в трех случаях: для ведения бизнеса с зарубежными партнерами, учебы за границей и турпоездок. Остальным – тем, кто зарабатывает в тенге и тратит тоже в тенге – скупать доллары ни к чему. В интервью он рассказал, как может меняться курс тенге к доллару до конца года, что станет с инфляцией и ценами, когда выдадут депозиты из проблемных Qazaq banki и Эксимбанк и пр.

- Данияр Талгатович, спасибо, что вы нашли время ответить на вопросы наших телезрителей. Итак, в мировой экономике происходят очень сложные процессы, политическая ситуация непростая – это все оказывает влияние не только на нашу страну. Очередной подъем курса национальной валюты – насколько это продлиться, что ожидать, к чему быть готовыми и насколько эти внешнеполитические события оказывают на нас влияние?

- Добрый день! Спасибо за ваше внимание, я считаю, наверное, к одному из самых главных вопросов, которые волнуют общество, – это обменный курс тенге по отношению к иностранной валюте. И вы правильно отметили, что Казахстан, будучи страной с открытой экономикой, а это означает, что все внешнеторговые операции, которые происходят у нас с другими странами, осуществляются без каких-либо ограничений. Более того, Казахстан является членом Евразийского экономического союза и это означает беспрепятственный обмен товаров, работ и услуг в странах, входящих в состав Евразийского экономического союза, это означает еще большую мобильность товаров услуг и капитала между нашими странами. Соответственно, в этих условиях Казахстан вынужден реагировать на те изменения, которые происходят в экономиках этих стран.

У Казахстана есть несколько торговых партнеров. В отношении товаров, которые мы экспортируем, – это Европа, Китай, страны СНГ. Если мы говорим о тех товарах и услугах, которые мы приобретаем, то здесь немножко другая структура. Почти 40% нашего импорта составляет импорт из России. Есть и доля Китая и стран СНГ, но уже, например, доля Европы меньше. И вот в этих условиях, когда Казахстан является открытой экономикой, где у нас отсутствуют барьеры и пошлины, это сделано для того, чтобы наши предприниматели могли свободно торговать. Естественно, мы начинаем зависеть от процессов, которые происходят в этих странах. Есть такая дефиниция, называется платежный баланс.

Платежный баланс – это баланс всех потоков, входящих в страну от реализации товаров работы и услуг, и потоков исходящих из страны, если мы привозим какой-то товар или из-за границы. Когда баланс этих потоков равен нулю, то есть, он сбалансирован, то курс национальной валюты в принципе не должен сильно колебаться. Если отток денег больше, а приток меньше, то соответственно национальная валюта может ослабевать.

- Балансировка, которая отражается на курсе.

- Текущий счет платежного баланса Казахстана пока, к сожалению, остается отрицательным. Это означает, что приток иностранной валюты от реализации товаров, работ и услуг меньше, чем отток. И естественно, это создает определенное давление на курс национальной валюты.

- Как-то изменить это, извините, перебил, это можно? Соотношение от чего зависит?

- Это большой комплекс работ. Сам курс национальной валюты является одним из основных факторов или рычагов, чтобы поменять соотношение текущего счета платежного баланса. Когда курс тенге ослабевает по отношению к иностранным валютам, соответственно, происходит увеличение потоков, которые входят в страну, потому что товары, работы и услуги могут продаваться дороже, и происходит уменьшение потоков, которые входят в страну, потому что товары и услуги, которые мы приобретаем за границей, для нас становятся дороже. Поэтому в это момент времени происходит, скажем так, балансировка текущего счета. Мы в этом году за первое полугодие опубликовали предварительные данные. Дефицит текущего счета сократился в два раза, по сравнению с прошлым годом. И эта динамика сокращения дисбаланса на протяжении уже трех лет. И мы ожидаем вот уже на каком-то более коротком горизонте стабилизацию текущего счета, что будет нам говорить о том, что фундаментально тенге находится на своих равновесных уровнях и значениях. Что происходит в последнее время? Мы видим геополитические события, так или иначе связанные со взаимоотношениями стран, которые являются торговыми партнерами Казахстана.

- В частности, санкции.

- Да, во-первых, санкции, во-вторых, есть так называемые торговые войны.

- Китай, Турция, Иран, Россия, Соединенные Штаты, Западная Европа.

- Да, совершенно верно, мы видим, есть определенное напряжение во внешнеэкономических отношениях, но есть то, о чем вы говорите, есть более радикальные отношения, которые приводят к возникновению санкции. И санкции, естественно, имеют гораздо большее дестабилизирующее влияние на экономиках наших торговых партнеров. И что происходит? Во-первых, в 2018 году происходит укрепление доллара США по отношению ко всем валютам в мире. И к евро он укрепляется, не говоря уже про развитие страны. И правильно вы отметили – это и Турция, Аргентина, но это два таких самых ярких случая, там девальвация их национальных валют превышает двузначные значения.

Но это влияет на все валюты стран развивающихся рынков, и мы видим, публикуем эту информацию. И тенге, о чем я говорил, фундаментально текущий счет пока у нас отрицательный, естественно, уязвим к такого рода событиям и, естественно, он реагирует. Почему такая политика, мы считаем, не смотря на ее болезненность, фундаментально правильная? Очевидно, что можно было сказать так: обменный курс национальной валюты Казахстана не должен реагировать на эти события, допустим.

- Во сколько бы это обошлось?

- Национальному банку надо было бы взять на себя прямые обязательства и сдерживать или поддерживать какой-то курс.

- Тратить золотовалютные резервы наши.

- Абсолютно верно. Это процесс, к сожалению, имеет огромный риск. Национальной банк обладает значительной подушкой, и мы могли бы гипотетически проводить подобного рода защитную политику по отношению к курсу тенге, но опять мы обращаемся к текущему счету, опять возвращаемся к балансировке входящих и исходящих потоков в Казахстан. И мы бы увидели, что когда валюта наших партнеров слабеет, например, российский рубль, то соответственно у нас возникает мощнейшая дисбалансировка по потокам товаров, работы и услуг. Мы такие процессы наблюдали в 2015 году, когда рубль резко подешевел в тенге.

- И наши граждане покупали.

- Да, в силу того, что товары стали дешевле, они привозили все из России, но мы, к сожалению, нанесли очень большой урон обрабатывающей промышленности.

- Нашим производителям.

- Самое главное, что такая ситуация происходила и в 2009 году, и в 1999 году. Экономика России так же сильно зависит от колебаний цен на энергоресурсы и, соответственно, при фазах, когда цены на энергоресурсы падают, происходит, естественно, усиление кризисных явлений в экономике России. Сейчас, мы видим, российский рубль стал ослабевать – тенге начал ослабевать вслед. Российский рубль – это валюта страны торгового партнера. Я начал с этого – 40% импорта у нас приходит из России. И никаких барьеров и ограничений в Казахстане нет.

Как только происходит изменение паритета тенге к рублю, объективно, если бы рубль сейчас начал значительно ослабевать по отношению к тенге, допустим, естественно, поток этих товаров из России резко вырос бы, и произошла бы автоматическая балансировка по обменному курсу. То, что происходит сейчас по сути. Рубль ослабел больше, чем на 16% с начала года в номинальном выражении по отношению к доллару, тенге ослабел примерно где-то на 8-9%. Это как раз та пропорция, которая говорит о том, что тенге не зависит от рубля на сто процентов. Но, тем не менее, мы не отрицаем такой зависимости. Потому что Россия – наш основной торговый партнер. Но я здесь хотел бы отметить один факт, который мы видим, российский рубль ослабевает все-таки под влиянием субъективных причин – санкции.

- Не столько состояние экономики, сколько политическая составляющая.

- В России, в отличие от Казахстана, все это время текущий счет, о котором я говорил, этот баланс притоков и оттоков – положительный. То есть в Россию приходит больше валюты, чем оттуда выходит. И соответственно, это означает, что на самом деле рубль не имеет фундаментальных причин для ослабления.

- Политические причины.

- Да, есть геополитические факторы, которые, естественно, влияют на российский рубль. И возвращаясь к вопросу, сколько это будет длиться…

- Философский вопрос: сколько продолжится борьба?

- Естественно, мы зависим от ситуации.

- Часто спрашивают: а вот нельзя ли закрыться?

- Казахстан с момента обретения независимости в 1991 году никогда не закрывался. Когда некоторые говорят, давайте поживем. А как закрываться, а на основании чего, а с кем закрываться на 100%, а с кем на 20? Кто это может решать? Почему? Мы вступили в ВТО, ВТО означает, что мы наоборот либерализуем все внешнеторговые условия, это политическая установка для Казахстана. Казахстан становится частью больших экономических интеграционных процессов. Естественно, наша национальная валюта будет реагировать на эти процессы. Часто приводятся примеры, что есть отдельные страны, где волатильность валюты иная. Казахстан представляет собой пример действительно рыночной экономики. Нам есть, кого защищать. У нас есть огромный пласт предпринимателей, у нас есть огромное количество обрабатывающей промышленности, которая очень чутко реагирует на эту конъектуру, и как только возникнет усиление конкуренции, допустим, с российскими производителями, мы потеряем большой пласт предпринимателей.

То есть, у нас цена вопроса абсолютно другая, чем в других странах. Поэтому я и говорю, что мы должны защищать наше предпринимательство, мы должны для них создавать условия. Понятно, что обменный курс – это один из факторов, очевидно, что есть очень много других факторов политики: возможный  протекционизм, налоговые послабления, какие-то более камфорные условия ведения бизнеса. Я думаю, что многие из этих идей реализуется в Казахстане, но мы, как Национальный банк, который рассчитывает платежный баланс, видим баланс всех притоков и оттоков по валюте и очень четко понимаем, что можно обеспечить якобы мнимую стабильность, но в итоге потом потерять резервы – раз, во-вторых, получить огромный дисбаланс во внешней торговле, который приведет к катастрофическим последствиям.

- К закрытию предприятий и потере рабочих мест.

- Я три примеры привел – 2009 год, 2015 год и далекий 1999 год. И каждый раз мы видели, что очень сильно казахстанские предприятия страдают от подобного рода дисбаланса. Поэтому, мне кажется то, что обменный курс сейчас свободен, ежедневно реагирует на подобного рода события и при этом у общества, понятно, есть так называемая боязнь плавания. Она появляется, как правило, обычно в первые годы после объявления плавания свободного. Общество начинает стремиться к тому и голосовать где-то за то, что ну давайте вернемся к некой стабильности, а цена вопроса этой стабильности?! Ну, хорошо. Мы готовы чуть-чуть пожить вот в этой стабильности, а то, что потом произойдет какое-то обрушение, об этом подумаем потом. Но, мне кажется, мы не имеет права работать на коротком горизонте, мы обязаны смотреть на те вещи, которые произойдут через год, через два. Если мы будем иметь подобного рода катастрофические последствия, на их исправления потребуется гораздо больше ресурсов.

- Частый вопрос: нужно ли менять сейчас или покупать доллары или попытаться выгодно продать доллары в таких условиях? Какова, на ваш взгляд, правильная логика реагирования?

- Хороший вопрос, спасибо. Ну, во-первых, у нас либеральный режим: банки без каких-либо ограничений торгуют с населением, население может еще работать с обменными пунктами, большинство работают круглосуточно, и вот такая свобода, мы голосуем, чтобы она всегда оставалась, чтобы у человека всегда был выбор. Хочешь – покупай иностранную валют, хочешь – оставляй тенге, но мы всегда говорим о том, что когда происходят колебания курса национальной валюты, и жизнь доказала это, не всегда эти колебания происходят только в одну сторону.

Что происходит сейчас? Курс ослабел, тенге больше, чем 360 тенге за доллар. Если мы вспомним в прошлом году, курс дошел почти до 350 тенге за доллар. Два года назад, в 2016 году, он пошел где-то ослабел до 345 тенге за доллар. Но после этого ближе к концу года, тенге укрепился после этого на 5-6%. И люди часто говорили: я купил по какому-то курсу, а курс сейчас стал на много выгоднее.

- И вы не оправдали ожиданий.

- Да. Поэтому, мы несколько раз об этом говорили, если человеку объективно нужна иностранная валюта, как правило, это либо индивидуальный предприниматель, потому что они работают с другими странами, либо это потребности наших граждан, когда они отправляют детей учиться за границу, ездят в туристические поездки, возможно, у них есть какие-то траты за границей, тогда это процесс, очевидно, будет продолжаться и мы никогда ему не препятствует. Но если гражданин зарабатывает тенге в Казахстане и тратит эти тенге в Казахстане, то на самом деле, политика приобретения иностранной валюты на свои счета не всегда приносит прибыль. И я поясню, почему: у нас региональные филиалы, они отсчитываются. Ни один филиал не сказал, что например, увеличилось количество людей, которые покупают иностранную валюту в обменных пунктах, потому что процентная ставка позволяет отбивать любые возможные курсовые потери. В тенге ставка для физических лиц 12 процентов. По иностранной валюте 1%. Сумма гарантирования для тенговых вкладов в два раза выше, чем для валютных вкладов.

- Вместе с тем задают вопрос по ценам, по инфляции, как это может сказаться и вообще находится ли в данном случае инфляция на этом отрезке в том коридоре, который был заявлен?

- Это самый главный вопрос. И я абсолютно с вами согласен, наверное, не так много имеет значение, какой обменный курс, сколько большее значение имеет то, как меняются цены. Если цены на товары и услуги не меняется, а курс колеблется, то в принципе, какая разница какой курс?

- А такое возможно? Ведь у нас от валюты зависят очень многие товары.

- А вот я хотел бы немножечко и по этому поводу развеять так называемый миф, который почему-то очень активно используется, но очень мало объясняется. Во-первых, мы посмотрели структуру нашего потребления в Казахстане в продовольственных товарах. Внутреннее производство по большинству продуктов составляет от 90 до 100%. То есть мы потребляем товары внутреннего производства. Да, некоторые говорят о том, что там есть импортные компоненты, составляющие.

- Техника покупается.

- Они не составляют 100%, сырье все равно производится внутри. Более того, все это оборудование часто приобреталось в прошлые годы, возможно, уже самортизировалось и не имеет такого решающего значения для компенсации. Это то же самое, как, вы если помните, как люди говорили раньше: «Я не верю в официальную инфляцию. Вот официальная инфляция – такая-то цифра, а в моем магазине, в который я каждый день хожу, цены выросли на цифру, гораздо большую, чем дает официальная статистика. И поэтому я не верю официальной статистике».

Но официальная статистика, к сожалению, не может измерять изменения цен для каждой торговой точки, естественно, мы выходим на среднюю. Тоже самое происходит с оценкой людей, что импорт у нас составляет 100%. Да, есть люди, которые потребляют 100% импорта, у них структура потребления такая. Они покупают, может быть, преимущественно импортные продукты питания и так далее.

- То есть цены расти не должны по идее? Напрямую это с курсом не связано.

- Да, мы надеемся на это. Мы имеем математические модели, мы имеем арсенал разных инструментов: как мы прогнозируем инфляцию, как мы считаем, как мы работаем с местными исполнителями власти, со своими филиалами. Инфляция на конец июля, годовая инфляция, то есть июль 2018 года к июлю 2017 года – за год цены выросли на 5,9%. Много это или мало?  В 2016 году цены за год выросли на 18%. Сейчас они выросли на 6%. То есть тем роста упал в три раза. Более того, в этом году мы думаем, что мы будем внутри того коридора, который Национальный банк установил, и правительство нас поддерживает, – это коридор от 5 до 7%. Мы сейчас в середине коридора. Август – это месяц традиционно сезонный, когда цены на производственные товары идут вниз, товары сельскохозяйственного назначения дешевеют. И я думаю, это наложится и мы не увидим роста цен.

По концу года, очевидно, что могут происходить всплески, но опять же по отдельным группам товаров, которые не имеют большой доли в структуре потребительской корзины. И поэтому мы достаточно уверены в том, что мы сможем удержать инфляцию в коридоре, именно в середине этого коридора. Более того, если посмотреть на наши основные направления денежно-кредитной политики, которую мы утверждаем на более длительный период, то мы говорим о том, что к 2020 году мы хотим достичь инфляции около 4%, мы ставим для себя достаточно сложные задачи.

- Это реально при таких внешнеполитических событиях?

- Я думаю, это реально. Пример России: несмотря на внешнеполитические события мы видим, что в России годовая инфляция гораздо ниже их целевого уровня.

- Несмотря на то, что курс рубля падает.          

- Да, поэтому, я думаю, что и у нас это реально. Поэтому мы на следующий 2019 год установили коридор от 4 до 6. То есть мы его снизили по 1% как с верхней, так и с нижней стороны коридора, потому что мы считаем правильным двигаться к тому, чтобы цены росли меньше. Я считаю, что инфляция – это большее зло, чем колебания обменного курса. Это выходит из макроэкономической теории, так и в принципе для каждого человека.

- Скажите, пожалуйста, в очередной раз у нескольких банков были отозваны лицензии, возникают вопросы о сохранности депозитов: все ли деньги будут возвращены?

- Действительно, правление Национального банка приняло решение об отзыве лицензии на осуществление банковской деятельности у двух банков. Принимая подобного рода решения, Национальный банк в первую очередь руководствуется стабильностью данного финансового института. К сожалению, показатели свидетельствуют о том, что все эти институты нестабильны на протяжении длительного времени. Вы помните, еще весной этого года у этих банков была приостановлена лицензия на прием депозитов от физических лиц. Это делается потому, что мы видим, что банк нестабилен.

- Чтобы деньгами людей не рисковать, в общем.

- Абсолютно правильно. Потому что деньги людей – это, как правило, наиболее доступный источник фондирования собственных ошибок, но мы не хотим, чтобы за это расплачивались наши граждане.

- А главное потом, когда помогали таким банкам, тоже тратили деньги людей.

- Возвращаясь к этим двум банкам, мы уже дали информационное сообщение и мы говорим о том, что в Казахстане существует механизм гарантирования депозитов физических лиц: гарантируются средства наших граждан в пределах 10 миллионов тенге по депозитам в нацвалюте и 5 миллионов тенге по депозитам в иностранной валюте.  Туда входят любые счета, потому что по нашему законодательству к депозитам относятся все виды счетов.

- Если у человека в разных банках до этой суммы, условно говоря, он может рассчитывать на гарантии?

- Он вообще ничем не рискует. У нас около 30 банков сейчас с учетом отзыва лицензии, это позволяет достаточно большую сумму накоплений, если она у граждан есть, распределить среди большого количества институтов.

- В течение какого времени люди могут вернуть эти деньги?

- Процедура прямо установлена законом. Сейчас временная администрация зашла в банк, она отстраняет от работы весь действующий менеджмент, затем по законодательству в Казахстане решение об отзыве лицензии должен принять суд. Сейчас временная администрация будет готовить все необходимые документы, подаст в суд о том, что банк должен быть лишен лицензии. После этого Фонд гарантирования депозитов достаточно быстро приступает к выплате денег гражданам. Как правило, выбирается банк-агент, который принимает на себя такого рода обязательства. Никаких проблем у людей получить средства в пределах той суммы гарантирования никогда не было.

Для выплаты этих двух банков, там цифры не очень большие с точки зрения объемов этого фонда – речь идет там о сумме порядка 22 млрд тенге по Qazaq banki о сумме около 300 миллионов тенге по Эксимбанку. Естественно, для Фонда гарантирования депозитов никаких проблем нет по выплате гражданам.

- Какие-то другие сейчас банки не находятся в пограничном состоянии, которое может привести к такой же картине?

- Весной мы приостановили лицензию на прием депозитов для физических лиц у трех банков, то есть сейчас мы приняли по двум банкам, по одному банку ведется работа, переговоры с менеджерами, акционерами и если будет предложено некое жизнеспособная модель, то может быть какое-то развитие ситуации.

- С 10 сентября новые технические правила и по этому поводу разные двусмысленности. Не могли бы вы точно сказать, чего они коснуться, и чего не коснуться?

- На самом деле, вот вы удивитесь, по этим правилам, которые мы вводим в Казахстане в  2018 году, весь мир работает на протяжении последних 20 лет. Во всем мире, что доллар с евро торгуется, что рубль с долларом торгуется на их бирже, нигде нет механизма завершения расчета день в день. Только в Казахстане. И это не очень удобно тем, кто работает на этом рынке. Потому что так это и создано, потому что рынки глобальны, интегрированы друг в друга, разные часовые пояса и естественно, все, кто работает на этом рынке, всегда и говорят: «В Казахстане мы не можем работать, потому что день в день нужно закрыть сделку. Когда у вас закрывается биржа, в Америке, например, ночь и мы не можем это сделать». То есть, речь идет только о том, что есть дата торгов и дата завершения сделки. И мы говорим о том, что дата заверения сделки должна перейти на день позже.

Это техническое изменение, которое никаким образом не затрагивает работу обменных пунктов, возможностей наших граждан покупать и продавать валюту, возможностей компании покупать и продавать валюту. Это делается только для того, чтобы Казахстан все-таки имел правильную валютную площадку, которая позволяет работать не только нам.

- Как обстоят дела с пенсионными накоплениями граждан?

- Мы сейчас усилили подачу информации о деятельности ЕНПФ. Ежемесячно мы комментируем любые изменения в политике инвестирования, даем детальную структуру инвестиций, которую ЕНПФ провел. Мы решили, что треть пенсионных активов должна быть в иностранной валюте для хеджирования будущих рисков. И, соответственно, здесь очень большой объем пенсионных активов, инвестированных в иностранную валюту, и часто люди начинают спрашивать: «Почему те или иные процессы происходят, почему покупаются те или иные бумаги каких-то зарубежных компаний?».

- Да, и не будет ли обесценивание в связи с изменением курса национальной валюты?

- Во-первых, я думаю, в условиях ослабления курса тенге такая политика (то, что часть находится в иностранной валюте) очевидно, принесет выгоду для наших вкладчиков, то есть для вкладчиков ЕНПФ. Во-вторых, мы очень жестко, порой даже чрезмерно жестко ведем переговоры с внутренними эмитентами, мы выставляем на самом деле очень жесткие требования тем компаниям, которые претендуют на средства ЕНПФ. Многие приходят и говорят: «Нужны деньги ЕНПФ, они длинные, их много, давайте мы их инвестируем в тот или иной проект». Мы всегда говорим: «Стоп! Давайте мы сперва поймем, что это за проект, какова его окупаемость, кредитоспособность, какая ставка, какой срок?». Если мы понимаем, что этот проект жизнеспособен и соответствует очень жестким требованиям со стороны Национального банка, то такое инвестирование возможно.

- Риска нет в этом случае для средств граждан.

- Мы понимаем высочайшую ответственность перед гражданами о том, что мы отвечаем за ЕНПФ. Сейчас пенсионных активов более 8,5 триллионов тенге, это большая сумма длинных денег, которая, естественно, должна и может быть использована для финансирования экономики, но только при соблюдении тех критериев, о которых я сказал.

- Данияр Талготович, мы оказались одной из немногих стран, которые несмотря на международный финансовый кризис, тем не менее изыскала огромные средства для реализации социальных программ, свои средства. И одна из ключевых инициатив – это программа 7-20-25. Как, на ваш взгляд, сейчас она развивается? Все ли условия соблюдаются и есть ли у нас гарантия того, что все эти средства будут максимально израсходованы на те цели, на которые они направлены?

- Действительно, мы видим большое обоснованное внимание со стороны общества к этой программе. Она была анонсирована главой государства, для нас это еще более высокий уровень ответственности за ее реализацию. Мы провели большую работу по совершенствованию законодательства для того, чтобы правильно были учтены риски как наших граждан, так и банков, которые кредитуют эту ипотеку. Мы сделали так, чтобы компания, которая является оператором, это ипотечная организация Баспана, также имела для себя правильный комфортный режим функционирования, потому что она обеспечивает финансирование этой ипотеки, она выкупает у банков те кредиты, которые они выдают гражданам, и чтобы этот механизм сам себя обеспечивал. Фактически старт произошел в начале июля. В августе мы увидели насколько большой интерес и спрос.

- Где особенно этот интерес? В каких регионах?

- Во-первых, очевидно, что население более финансово грамотно, более платежеспособно в крупных городах, естественно – это Астана, Алматы. Мы видим, что сейчас Шымкент будет очень активно развиваться, мы выводим его в отдельную категорию в связи с тем, что он стал городом республиканского значения. Мы видим, что сейчас там на порядка 14 миллиардов тенге уже одобрено заявок граждан. Если посмотреть на динамику, за год мы выведем таких кредитов более 150 – 160 млрд тенге. Мы видим огромный потенциал. Мы подошли системно к этой программе, мы видим, что дольше она будет набирать обороты. Мы заложили механизмы. Компания будет финансироваться сама же с рынка, то есть она будет постоянно иметь источник денег для выдачи этих кредитов, система будет сама себя финансировать.

- Очень часто, когда говорят о высоком уровне в каких-то странах, вместе с тем, когда показывают их долги, то ситуация оказывается не такая благоприятная. Насколько у нас сейчас долги государства велики? В соотношении с золотовалютными резервами, с нацфондом.

- Действительно, внешний долг Казахстана волнует общество, и мы часто видим, что за счет смешивания дефиниций, разных статистических цифр, путем жонглирования какой-то информацией, делаются абсолютно необъективные выводы. Внешний долг Казахстана, то есть, всех субъектов, которые находятся в Казахстане и правительства, и компании частные, квазигосударственный сектор, нефтяные проекты капиталоемкие, которые реализуются в Казахстане – весь этот долг составляет около 169 миллиардов долларов. Из которых долг правительства и прямой гарантированный долг составляет менее 20 млрд долларов США. Можно говорить, что внешний долг тот большой, в любом случае, якобы, за него нам платить. Но если посмотрим на соотношение долга к ВВП у других стран, то в развитиях странах в разы, а есть страны, в которых в десятки раз превышает размер экономики.

- Да, там удивительные вещи – по 300 по 400%. Вместе с тем, мы стараемся все-таки жить по средствам.

- Потом, я еще раз говорю, в долге в 170 млрд половина – это так называемая межфирменная задолженность.

- Государство обязано по ней платить?

- Нет! Это те проекты, которые реализуются в Казахстане, например, крупными нефтяными гигантами, но они имеют здесь дочерние организации, которые реализуют эти проекты.

- Сами себе передают фактически деньги.

- Да, но мы по методологии должны отразить это, как долг. А это взаимоотношение внутри одной компании, в одной структуре.

- Транснациональная корпорация своей дочерней структуре перечисляет огромные деньги и они в общем падают в наш долг по методологии, так получается?

- Да, на реализацию этого проекта, в наш долг. Хотя на самом деле, по-хорошему, все-таки речь идет не о долге, а об инвестициях. Я считаю, что долг у Казахстана умеренный и возможности Казахстана обслуживать этот долг очень хорошие.

- Сколько резерва у нас сейчас? Золотовалютные?

- Резервы национального банка примерно 31 млрд долларов США. Это покрывает почти год импорта товаров и услуг и это намного выше минимального показателя, который должен быть в три месяца.

- По стандартам – три месяца.

- Да, но у нас гораздо выше. У нас есть Национальный фонд. Понятно, что это средства правительства, но это валютная часть, она составляет порядка 58 млрд долларов США на отчетную дату, на последнюю, и в совокупности мы имеем почти 90 млрд долларов США внешних резервов. Когда инвестор или наши партнеры оценивают страну, они, как правило, смотрят на эту совокупную величину резерва всех. Они смотрят и понимают, что в Казахстане накоплено очень много резервов, которые позволяют с Казахстаном эффективно работать.

- Спасибо большое, Данияр Талгатович, за подробное интересное интервью и удачи вам в вашей работе!